можно
подразумевать
весьма многое,
как, например, обдуманность, трезвость, здравый смысл и тому
подобное. Храбрость
не есть добродетель, хотя и бывает иногда ее слугою или
орудием;
но
она
точно
так
же
готова
служить
и
величайшей
низости:
следовательно,
она
есть
свойство
темперамента.
Уже
Геулинкс
(Geulinx,
Ethica)
отвергал
платоновские
коренные
добродетели
и ставил
вместо них
следующие:
diligentia
(прилежание),
оbedientia
(послушание),
justitia
(справедливость), humilitas (смирение);
замена
эта тоже,
очевидно, плоха.
Китайцы
признают
следующие
пять
добродетелей:
сострадательность,
справедливость,
вежливость,
или
приличие,
ученость,
или
мудрость,
и
искренность.
Пункт,
на котором первоначально расходятся нравственные добродетели
и
пороки
человека,
есть
противоположность
его
основного
настроения
по
отношению к другим, принимающего характер
или зависти, или сострадания. Эти
два
диаметрально
противоположные
свойства
коренятся в
каждом
человеке,
истекая
из
неизбежного
сравнения
его собственного положения
с
чужим; и
затем,
смотря
по тому,
как результат этого сравнения подействует
на
его
личный
характер, то или
другое свойство ложится
в основу его настроения и
становится источником
его действий. Зависть именно воздвигает непроницаемую
перегородку между
ты и я, а сострадание -- тонкую и прозрачную, иногда же и
совсем ее устраняет, причем исчезает различие между я и не-я.
Храбрость, или,
точнее, лежащее в
основе ее мужество
(ибо
храбрость
есть только мужество на
войне), заслуживает того, чтоб ее подвергнуть более
подробному
рассмотрению. Древние
причисляли
храбрость к
добродетелям,
а
трусость -- к порокам. Это не соответствует духу христианства, направленному
к
благоволению
и терпению и
возбраняющему всякую враждебность, собственно
даже всякое сопротивление, почему и воззрение это не имеет более
места. Тем
не
менее
мы
должны
сознаться, что
трусость кажется нам несовместимою
с
благородным
характером
уже
вследствие
той
чрезмерной
заботливости
о
собственной особе, которая скрывается за этим качеством. Мужество
допускает
такое объяснение, что человек
добровольно идет навстречу беде, грозящей ему
в
текущую
минуту,
дабы
тем
предотвратить
еще
большие,
коренящиеся
в
грядущем,
беды,
между
тем
как трусость поступает наоборот.
Стало
быть,
первое имеет оттенок терпения, которое именно состоит в ясном сознании,
что
кроме приближающейся беды существуют еще горшие беды
и что, усердно избегая
и
отвращая первую,
можно навлечь последние.
Вследствие такого толкования,
мужество представляет из себя р о д т е
р п е н и я ; и так
как именно это
свойство делает нас способными
к самоодолению и
всякого рода
лишениям, то
посредством него и мужество является по крайней мере родственным добродетели
качеством.
Но
оно, может быть, допускает еще более возвышенное толкование. Всякий
страх
смерти можно бы
именно
объяснить
недостатком той
естественной,
а
потому
лишь чувствуемой метафизики, вследствие которой человек носит в себе
уверенность, что он постольку же существует во всех и во всем, как и в своей
собственной
особе,
смерть
которой
поэтому
мало
коснется
его
истинной
сущности. Тогда,
наоборот, героическое
мужество
проистекало бы как раз из
этой
у в
е р е н
н
о
с
т
и,
следовательно,
из
одного
источника
с
добродетелями справедливости и человеколюбия.
Конечно,
это бы ..далее 

Все страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65