для
себя в бытие для других, мы воспроизводим его
совершенно
иначе, его
все еще следует рассматривать не иначе, как явление
конкретного
предмета.
Поэтому
для
познающего сознания,
какими бы
свойствами оно
ни
обладало,
всегда
могут
существовать
одни
только явления.
Это не вполне
устраняется даже и там, что
объектом познания служит
здесь мое собственное
существо,
ибо
поскольку это
существо
попадает
в
поле моего
познающего
сознания,
оно
оказывается уже
только отражение
моего существа,
от этого
существа
отличное,
уже
до
известной степени
-- явление.
Таким образом,
поскольку
я
-- познающее,
в
своем
собственном
существе
я имею
только
явление. А
поскольку я сам -- непосредственно это существо,
постольку я --
не познающее. Ведь
то,
что познание -- только производное свойство
нашего
существа и обусловливается животной природой последнего, -- это я достаточно
выяснил
во второй книге. Строго говоря, даже и волю свою мы всегда
познаем
еще
только как
явление, а
не
в ее безусловной,
внутренней сущности.
Но
именно в этой же второй книге, равно как и в сочинении "О воле в природе", я
обстоятельно показал, что когда, желая проникнуть в недра вещей, мы покидаем
все то, что нам дано лишь косвенно и извне, и становимся лицом
к лицу с тем
единственным
явлением,
в
сущность
которого
нам
дано
заглянуть
непосредственно
изнутри,
то как
нечто конечное,
как
ядро
реальности мы
безусловно находим в нем, этом явлении, волю; и оттого мы признаем последнюю
вещью в себе, поскольку она
уже не имеет
своей формой
пространство,
хотя
сохраняет
еще
форму времени,
поскольку,
следовательно, она
раскрывается
перед нами только в самом непосредственном проявлении своем, -- и признаем к
тому
же
с
той
оговоркой,
что
это
познание вещи
в
себе еще
не
есть
исчерпывающее
и
вполне
адекватное. В
этом
смысле,
значит,
мы
и здесь
удерживаем понятие воли, как вещи в себе.
К
человеку,
как явлению во времени, понятие
прекращения,
бесспорно,
применимо,
и
эмпирическое знание
откровенно
указывает на смерть, как
на
конец
этого временного существования.
Конец
личности так
же реален,
как
реально
было
ее начало, и
в том самом смысле,
в
каком нас
не
было
до
рождения,
нас
не
будет
и
после смерти.
Но
при этом
смерть
не
может
уничтожить большего,
чем
дано было рождением. Следовательно,
не может она
уничтожить того, благодаря чему
только и стало возможным
самое рождение. В
этом
смысле natus
et denatus{sup}268{/sup} (рожденный
и
возрожденный
--
лат.)
--
прекрасное выражение.
Но
вся совокупность эмпирического
знания
предлагает
нам одни явления:
только на последнее, значит, распространяются
временные процессы возникновения и уничтожения, а
не на само являющееся, не
на
внутреннюю
сущность.
Для
нее
вовсе
не
существует
обусловливаемой
мышлением
противоположности между возникновением
и уничтожением, --
здесь
эта
противоположность
теряет смысл и значение. Внутренняя
сущность, таким
образом, остается недоступной для прекращения
во времени любого
временного
явления и постоянно
удерживает за собою такое бытие, к которому неприменимы
понятия начала,
конца
и продолжения.
А подобное бытие, насколько мы можем ..далее 

Все страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140