материала для них.
Мы можем охарактеризовать это лишь как нечто
такое, что
имеет
свободу
быть
волей к
жизни или
не быть. Для последнего
случая
у
буддизма есть слово
нирвана, этимологию которого я дал в примечании к концу
XLI-й
главы.
Это
-- предел,
который навсегда
останется недоступным
для
всякого человеческого познания, как такого.
Когда с этой последней
точки зрения мы оглянемся на сутолоку жизни, мы
увидим, что все несет в ней
тягостные труды и заботы
и напрягает последние
силы
для
того,
чтобы
удовлетворить
бесконечные
потребности
и отразить
многообразные страдания, и притом безо
всякой, даже робкой надежды получить
за
все
это что-нибудь другое,
кроме
сохранения, на скудную долю времени,
именно
этого
мучительного индивидуального существования.
Между тем
среди
этого шумного смятения жизни мы замечаем страстные взоры двух влюбленных, но
почему же
эти
взоры
так пугливы,
тайны
и
украдчивы?
Потому,
что
эти
влюбленные--
изменники,
и тайно
помышляют они о
том, чтобы
продолжить и
повторить все
муки и
терзания
бытия, которые
иначе нашли бы
себе скорый
конец;
но не допускают этого конца
влюбленные, как раньше не допускали его
подобные им. Впрочем, эта мысль относится уже к содержанию следующей главы.
Приложение к предыдущей главе
?????
???????
??????????
??
????
???
???
?????
??????&??
??????
???????
???????
???
??????? ?????.
Soph.{sup}303{/sup}
Так бесстыдно изрек ты это слово.
Как же ты думаешь избежать наказания?
Я избежал его потому, что крепко держусь истины.
(Софокл. Царь Эдип) (греч.).
сознавались, его практиковали без
смущения и
стыда. Об этом более чем
достаточно
свидетельствуют
все древние
писатели. В особенности поэты,
от
мала
до
велика, говорят о нем;
даже целомудренный Вергилий не
составляет
здесь исключения (Эклоги, 2). Его
приписывают даже
поэтам
седой
старины,
Орфею
(которого за это растерзали менады) и Фамирису; его приписывают самим
богам.
Точно так
же и философы говорят гораздо больше о нем, чем о любви к
женщинам; в особенности Платон не знает,
по-видимому, никакой другой
формы
любви,
равно как
и стоики, которые
упоминают о
педерастии,
как о чем-то
достойном мудреца (Stob.
Ecl.eth. -- Стобей. "Этические отрывки".
Кн.
II,
гл. 7). Даже Сократа Платон, в "Пире", прославляет, как беспримерный подвиг,
то,
что он отверг соответственные
предложения
Алкивиада. В "Меморабилиях"
Ксенофонта Сократ
говорит о
педерастии, как
о
невинной и даже похвальной
вещи (Stob.Flor.
--
Стобей. "Цветник", том
I,
гл.
57).Точно так же и
в
"Меморабилиях"
(кн. I, гл.
3, §
8), там,
где
Сократ
предостерегает
от
опасностей любви, он столь
исключительно
говорит о любви к мальчикам,
что
можно бы
думать,
будто
в
Греции
совсем
не
было
женщин. И
Аристотель
("Политика", II,
9) говорит о педерастии, как о чем-то обычном, не порицает
ее,
замечает,
что
у
кельтов
она
пользовалась
почетом
и
общественным
признанием,
а у
критян--
покровительством
законов, как
средство
против
избытка
населения; он сообщает (гл. 10) о мужелюбии законодателя Филолая
и
т.д. Цицерон говорит
даже: "у греков было позором для юношей,
если они
не
имели
любовников".
Вообще,
образованные читатели не нуждаются здесь ни
в
каких примерах: они
сами припомнят их
сотнями,
потому что
у
древних
--
непочатая груда таких фактов.
Но
даже
у народов более грубых, именно -- у
галлов,
этот порок был ..далее 

Все страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140