(равнодушие),
которое
думает
обезоружить
всякую
невзгоду
тем, что готово принять их все
и презирает
все;
на практике оно
обращается
в
циническое
опрощение,
киническое
отречение,
которое
предпочитает раз
навсегда
отвергнуть все удобства
и стремления
к
лучшей
жизни
и которое
делает из нас
каких-то собак
вроде
Диогена в его бочке.
Истина же такова: мы должны быть несчастны, и мы несчастны. При этом главный
источник
самых серьезных зол,
постигающих человека, это сам
человек: homo
homini
lupus
est (человек человеку волк). Кто твердо помнит это,
для того
мир представляется
как некий ад, который тем
ужаснее
дантовского ада, что
здесь один
человек должен быть дьяволом для другого, к чему, разумеется, не
все одинаково способны, а способнее всех
какой-нибудь архидьявол: приняв на
себя облик
завоевателя,
он
ставит несколько
сот тысяч
людей друг против
друга
и кличет им: "страдание и смерть
--
вот ваш удел: палите
же друг в
друга из ружей
и пушек!", -- и они повинуются. И вообще, взаимные отношения
людей
отмечены
по
большей
части
неправдой,
крайнею
несправедливостью,
жесткостью
и
жестокостью: только в
виде исключения существуют между
ними
противоположные отношения; вот на чем и зиждется необходимость государства и
законодательства,
а
не
на
ваших умствованиях. Во всех
же
тех
пунктах,
которые
лежат
вне
сферы
государственного закона, немедленно
проявляется
свойственная человеку беспощадность по отношению к ближнему, и вытекает
она
из
его
безграничного эгоизма,
а иногда и злобы. Как обращается
человек с
человеком,
это
показывает,
например, порабощение
негров,
конечною целью
которого служат
сахар и
кофе.
Но не
надо идти
так
далеко из Европы:
в
пятилетнем возрасте
поступить в бумагопрядильню или
на какую-нибудь другую
фабрику,
сидеть
в
ней
сначала
десять,
потом
двенадцать,
наконец,
четырнадцать часов ежедневно и производить все ту же механическую
работу --
это слишком дорогая плата за удовольствие перевести
дух.
А
такова
участь
миллионов, и сходна с нею участь многих других миллионов.
Других
же
малейшие
невзгоды
могут
сделать
несчастными,
а
вполне
счастливыми не может сделать нас
ничто на свете. Что
бы ни говорили, самое
счастливое мгновение счастливого человека
--
это когда
он
засыпает,
как
самое
несчастное
мгновение
несчастного
--
это
когда
он
пробуждается.
Косвенное,
но
бесспорное
доказательство того,
что
люди
чувствуют
себя
несчастными, а, следовательно, таковы и на самом деле, в
избытке дает еще и
присущая
всем лютая зависть, которая просыпается и не может сдержать своего
яда во всех случаях
жизни, как только возвестят о себе чья-нибудь удача или
заслуга, какого бы рода они ни были. Именно потому,
что люди чувствуют себя
несчастными,
они
не
могут
спокойно
видеть
человека,
которого
считают
счастливым;
кто
испытывает
чувство неожиданного
счастья,
тот
хотел
бы
немедленно осчастливить все кругом себя и восклицает:
Que tout le monde ici soit heureux de ma joie {sup}314{/sup}
{sup}314{/sup}Пусть будет
счастлив весь мир
моей
радостью
(фр.). --
Гельвеции.
Если
бы жизнь
сама по себе была ценное благо
и если бы ее решительно
следовало
предпочитать небытию, то
не было
бы нужды
охранять ее выходные
двери такими ужасными привратниками, как смерть и
ее ужасы.
Кто захотел бы
оставаться в
жизни, какова она есть, если бы смерть была не так страшна?
И
кто мог бы перенести самую мысль о смерти, если бы жизнь была радостью? ..далее 

Все страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140