заслуживает
поэтому
более
точного
определения и должно быть введено в свои границы. Когда я смотрю на труп,
я
вижу,
что
здесь
прекратились
чувствительность,
раздражимость,
кровообращение, репродукция
и т.д. Отсюда я с уверенностью заключаю, что та
сила, которая до сих
пор приводила их
в движение,
но
при этом никогда не
была мне известна, теперь больше не движет ими, -- т.е. покинула их. Но если
бы я прибавил, что эта
сила,
вероятно, представляет собою именно то самое,
что я знал лишь как сознание, т.е. как сознание, иначе
говоря, как душу, то
это
было
бы заключение
не только незаконное,
но и очевидно
ложное.
Ибо
всегда
сознание являлось
мне не
как
причина, а как продукт
и
результат
органической жизни. Вместе с последней
оно возрастало и
падало, т.е.
было
разное
в
разные возрасты,
в здоровья
и в болезни,
во сие, в обмороке, в
бодрствующем состоянии и т.д. Всегда, значит, оно являлось
как
действие, а
не как причина органической жизни, всегда являлось оно как нечто
такое, что
возникает
и исчезает
и
опять
возникает,
-- пока
существуют
для
этого
благоприятные условия,
но не иначе. Более того, мне, быть
может, случалось
видеть, что полное
расстройство сознания, безумие, не только
не понижает и
не подавляет остальных сил и не только не
опасно для жизни,
но даже весьма
повышает
возбудимость или мускульную силу и этим скорее удлиняет жизнь, чем
сокращает
ее,
если
только
не
вмешиваются
другие
причины.
Далее,
индивидуальность я знал как
свойство всего органического и потому, если это
органическое
было одарено
самосознанием,
то
и
как
свойством
сознания.
Заключать
теперь,
что
индивидуальность
присуща
была
этому,
совершенно
неведомому мне принципу,
который исчез, который
нес с
собою жизнь, -- для
этого
у меня нет
никаких оснований,
-- тем более
что я вижу, как везде в
природе каждое единичное явление представляет собою создание некоторой общей
силы, действующей в
тысяче подобных явлений. Но, с другой стороны, столь же
мало оснований заключить, что так как органическая жизнь здесь прекратилась,
то и сила, которая доселе приводила ее
в действие, обратилась
в ничто,
--
как от остановившейся прялки нельзя заключать о смерти пряхи. Когда маятник,
найдя опять свой
центр тяжести, приходит наконец в состояние покоя и
таким
образом
иллюзия
его индивидуальной жизни прекращается, то никто не думает,
что теперь уничтожилась сила тяготения. Всякий понимает, что она
продолжает
действовать
в тысяче
проявлений
теперь, как и раньше,
и только перестала
воочию
обнаруживать
свое
действие. Конечно,
против этого сравнения можно
возразить,
что
здесь
и
в
этом
маятнике
сила
тяжести
перестала
не
действовать,
а только наглядным
образом
проявлять
свое
действие. Но кто
настаивает
на
этом
возражении,
пусть
вместо
маятника
представит
себе
электрическое
тело, в котором, по
его разряжении,
электричество
на самом
деле прекратило свое действие. Своим сравнением я хотел только показать, что
мы непосредственно
приписываем
даже
самым низшим
силам природы некоторую
вечность и вездесущность по отношению к
которым ни на одну минуту не вводит
нас
в
заблуждение
недолговечность их
случайных
проявлений.
Тем
менее,
следовательно,
должно
приходить
нам
на
мысль
считать
остановку
жизни
прекращением
животворного
принципа,
т.е.
принимать
смерть
за
полное
уничтожение
человека. Если
та могучая рука,
которая три тысячи
лет назад
натягивала
лук
Одиссея,
больше
не
существует, ..далее 

Все страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140