представляет собою боль, которая может излечить его от воли
к
жизни.
См. § 338.
§ 337
Человеконенавистничество,
например,
какого-нибудь Тимона
из
Афин
-
нечто
совершенно иное,
чем обыкновенная враждебность дурных людей.
Первое
возникает из
объективного познания
злобы и
глупости
людей
в
общем, оно
касается не отдельных лиц, хотя отдельные лица и могут быть первым
поводом,
а
направлено
на
всех, а
эти отдельные
люди
рассматриваются
только как
безразличный
пример.
Более
того,
оно
всегда
до
некоторой
степени
-
благородное
негодование,
которое
возможно
только
там,
где
существует
сознание
лучшей
собственной природы, возмутившейся совершенно неожиданными
дурными свойствами других.
234
В
противоположность
этому
обыкновенная
враждебность,
недоброжелательность,
ненавистничество
является
чем-то
совершенно
субъективным,
возникшим
не
из познания,
а
из
воли,
которая
встречает
препятствия
со стороны
других
людей
в
постоянных
столкновениях
и
вот
ненавидит отдельных лиц,
которые стоят у нее на дороге, мало-помалу и всех,
кто может ей мешать, т.е., собственно, именно всех, но всегда - по частям, в
отдельности, и только исходя из поясненной раньше субъективной точки зрения.
Такой
человек будет любить немногие индивидуумы, с
которыми у него
в силу
родственных связей или привычки есть хоть один общий интерес, хотя они ничем
не лучше, чем другие.
Человеконенавистник
относится
к обыкновенному
враждебно настроенному
человеку, как аскет, который уничтожает волю к жизни, который смиряется, - к
самоубийце,
который
хотя
и
любит
жизнь,
но
еще
больше
страшится
какого-нибудь определенного случая в жизни, так
что этот страх перевешивает
ту
любовь.
Враждебность
и
самоубийство
[1]
касаются
только
одного,
единичного
случая,
мизантропия
и резигнация -
целого. Первые
похожи
на
обыкновенного моряка, который
по рутине умеет плыть по
морю в определенном
направлении,
а
вне
этого
пути
беспомощен;
последние
же
подобны
мореплавателю, который научился пользоваться компасом,
картой, квадрантом и
хронометром и который найдет пути по всему миру. Враждебность и самоубийство
исчезли бы
с уничтожением
отдельного случая; мизантропия
же
и резигнация
непоколебимы и не приводятся в движение ничем временным.
1 По
вопросу о самоубийстве ср. несколько раньше написанную статью,
§
336.
235
§ 338
Как
отдельная
вещь
относится
к
Платоновой
идее,
так
самоубийца
относится к
святому [1]. Или еще лучше: самоубийца представляет на практике
то, чем в
теории является
тот,
кто останавливается в
познании
на законе
основания, а святой или
аскет на практике -
то,
что в
теории
- тот, кто
познает Платоновы идеи или вещи в себе.
1 Так же относится и злобный человек к мизантропу. § 337.
А именно: святой представляет собою
человека,
который
перестает быть
явлением воли к жизни;
в
нем
воля обратилась.
Обыкновенный же самоубийца
жизни вообще хочет, он не хочет только отдельного явления этой воли, которое
он сам
представляет собою и которое разрушает. Воля в нем принимает решение
сообразно своей
(воли)
независимой от закона
основания (т.е. от
времени,
пространства,
единичности, причинности) сущности, которой отдельное явление
безразлично, так что его разрушение ее (воли) не касается; ибо она ведь есть
все живущее.
В
том отдельном явлении,
которое представляет
собою
самоубийца,
он ..далее 

Все страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201